Глава сорок пятая

Глава пятьдесят первая

 

 

 

 

Барт в отчаянии опустился на траву под пальмами, окаймлявшими улицу Мэкуори возле ботанического сада. Он взглянул на часы. Казалось, что прошли уже сутки с той минуты, как Джэн и Дорин исчезли в подъезде многоэтажного здания, где жил доктор. «Что это может значить, что их нет так долго? Хорошо это или плохо?» – ломал он голову. Сомнение и отчаяние охватили его при воспоминании о том, как Джэн лежала тогда утром, в воскресенье, и какое у нее было исхудавшее, измученное лицо и синие круги под глазами. Потом он прогнал это видение и постарался припомнить ее такой, какой она была сегодня утром, когда она обернулась к нему со ступенек подъезда и улыбнулась, такая сияющая, полная жизни, что он отверг самую мысль, что она вообще может быть чемто больна, и снова обругал молодого врача паникершей.

Солнце жарко палило с безоблачного полуденного неба, клочья света падали на Барта сквозь остроконечную пальмовую листву, а ее гофрированные тени, словно кружевные юбки, лежали на земле вокруг стволов. Синий крапивник заметался среди стеблей и защебетал чтото своей скромной коричневой подружке; голуби, воркуя, с важным видом разгуливали у ног Барта. И когда он ощущал под собой нежное тепло травы, а вокруг себя – целый мир, полный движения и звуков, ему не верилось, что гдето существует болезнь, и меньше всего верилось, что болезнь эта может быть у Джэн. Барт повернулся на другой бок и лежал теперь, не спуская глаз со ступенек, на которых она должна была появиться. Он представил себе, как зазвенит ее лукавый смех и как, взглянув на него со своей застенчивой, виноватой улыбкой, она скажет: «Ой, прости меня, пожалуйста, я тебе столько хлопот доставила».

Непослушными руками он скрутил сигарету.

А потом он увидел Джэн и Дорин. Они медленно вышли из дома и остановились на верхней ступеньке подъезда. Барт вскочил и бросился через дорогу навстречу им. Джэн взяла его под руку, и губы ее медленно тронула улыбка. Он взглянул на нее и почувствовал облегчение. Да она выглядит ничуть не хуже, чем всегда. Он же знал, что все будет в порядке. А потом он вдруг увидел, что Дорин плачет, и у него захватило дыхание, как будто его вдруг пнули ногой в живот.

–Пойдем куда-нибудь позавтракаем, я просто умираю с голоду.

Язык у Барта словно прилип к гортани.

–Что он сказал?

Собственные слова резанули ему слух. Джэн продол жала смотреть на него, улыбка все еще блуждала у нее на губах.

–Поговорим об этом после чая, ладно?

–Но я должен знать.

На мгновение Барт даже сам испугался – так резко про звучал его голос.

–Он сказал, что мне придется ехать в санаторий или еще куда-нибудь в этом роде.

На мгновение все поплыло у него перед глазами. Желтое платьице Джэн, ее светлокаштановые волосы, разметавшиеся по плечам,– все будто расплылось в ярком солнечном свете, потом туман рассеялся, и он снова увидел улыбающуюся Джэн.

–Он, должно быть, ошибся. Не может быть, чтоб у тебя…

Он запнулся.

–Нет, все так, у меня это есть.

 

 

Уже потом, когда они вернулись домой, об этом ему во всех подробностях рассказала Дорин. Джэн, вытянувшись, лежала на своей кровати, пристально глядя в потолок. Она, казалось, и не слышала, о чем они там говорят. Как будто ее все это не касалось.

Барт слушал Дорин, умоляюще заглядывая ей в лицо.

–Значит, у нее то, что называют затемнением в легких?

–Врач говорит, у нее затронуто легкое. Думаю, что это одно и то же. К счастью, у нее легкий случай, как он говорит. Правда ведь, Джэн?

Джэн кивнула. Наверное, так он и сказал. Все это прошло, как в тумане. Она ничего не могла припомнить после того, как первые слова врача опустились, словно стеклянная стена, отгородив ее от окружающего мира.

Дорин с трудом продолжала:

–Если она сейчас ляжет в больницу и немного подлечится, а потом поедет в санаторий, то все должно окончиться благополучно.

–…Окончиться благополучно,– слова медленно, с трудом доходили до его сознания.

–Он не сказал, надолго ли это?

–Насколько я поняла, на шесть месяцев или что-то вроде этого.

–Шесть месяцев!– Барт вскочил, будто эти слова обо жгли его.

–Кажется, шесть, правда, Джэн?– Дорин повернулась к сестре.

–Да, шесть месяцев.

–Но это невозможно.– Барт отказывался принимать и сам приговор и вытекавшие из него последствия.– Нет, мы обратимся к другому врачу. И конечно…

Он постучал сигаретой по ногтю и стал отчаянно шарить по карманам в поисках спичек.

–Возьми на кухне,– сказала Дорин.

Он встал и направился в кухню, спотыкаясь и с трудом передвигая будто налитые свинцом ноги, потом шаги его стали тверже. На кухне он прикурил и несколько раз глубоко затянулся.

–Конечно же, нужно будет выслушать мнение и другого врача. Мне всегда казалось, что эта женщина просто напросто паникерша.

Дорин посмотрела на него в упор.

–Насколько я понимаю, если бы Джэн, когда у нее был плеврит, лечила эта молодая паникерша, которая тебе так не понравилась, всего этого бы не случилось. Хотя сама она и не говорила мне этого. Эти доктора, все они друг за друга стоят. Но важно не то, что она сказала, а то, о чем она умолчала. Так или иначе, мы услышали мнение человека, который считается крупнейшим специалистом в Сиднее, и мнение это подтверждается рентгеновским снимком, так что, я думаю, нет никакого смысла тратить снова деньги.

В ее словах прозвучала горечь. Барт подошел к постели Джэн и, присев на край, накрыл ее руку своей. Рука ее пылала под его холодной ладонью. Он взял ее пальчики в свою руку, и собственный жест показался ему детским и глуповатым.

Джэн облизнула пересохшие губы, но не ответила.

Заговорила Дорин:

–Он сказал, что сначала надо лечь на месяц на лечение в одну пригородную больницу, а потом уже в санаторий.

–Я не поеду,– голос Джэн задрожал,– я просто не смогу. Там надо шесть гиней в неделю платить, да еще за медицинское обслуживание. Мы себе просто не сможем позволить этого. Ведь у меня будет только туберкулезное пособие. Если уж обязательно надо куда-нибудь ехать, то я поеду только в государственную больницу. Там по крайней мере ни за что платить не надо.

–О Джэн, ну давай не будем возвращаться к этим спорам! Ты же слышала, как доктор сказал, что в бес платный санаторий ты сможешь попасть не раньше чем через три месяца. А столько ждать мы не можем.

–Три месяца! Что за бред! Да если она сразу же туда поедет, то через три месяца пройдет половина всего срока. Ну уж нет, я не позволю, чтоб она три месяца ждала. Ведь это может стоить…

–Мы ее сейчас же устроим в частный санаторий. Где он находится?

–В Блю Маунтинз – Голубых горах.

–В Голубых горах!– повторил Барт с сомнением.– Бог ты мой, это ж почти за сто километров отсюда. Разве поближе нет?

–Думаю, что есть и поближе. Только там все равно свободных мест нет.

–Не поеду я ни в какой частный санаторий, мы себе не можем позволить этого.– Голос Джэн звучал вяло, не выразительно.

Барт почувствовал, что в нем закипает злость, совсем как тогда, когда молодой врач насмешливо глядела на него, сидя в машине.

–Я в счет задержанного жалованья денег получил целую пачку да еще пачку на черном рынке выручил за тот жемчуг, что я привез. Так что это, да еще плюс мое жалованье, да то, что я без тебя тут сэкономлю,– куча денег будет. В конце концов это же только на шесть месяцев. Джэн покачала головой.

–Я не могу у тебя денег брать.

–А ты и не будешь у меня ничего брать. Просто я делаю свой вклад в наше дело. И вообще, чтоб ты знала с сегодняшнего дня: все это и меня касается.

–Нет,– он скорее угадал по ее губам, чем услышал ото мягкое, но решительное «нет».– Нет, я не позволю тебе.

–О, бога ради, давай не спорить об этом.– Барт повернулся к Дорин.– Скажи же ей в конце концов, чтоб она не вела себя, как маленькая дурешка.

Дорин покачала головой.

–Это очень великодушно с твоей стороны,– сказала она холодно, и он почувствовал враждебные нотки в ее голосе,– но, конечно, она не сможет принять твоих денег.

Барт вскочил на ноги. В нем бурей бушевали какието совершенно незнакомые ему чувства.

–В жизни не слышал такой дурацкой белиберды. И вся эта ложная гордость – вот уж ерунда, дальше некуда!

Дорин пожала плечами.

–Попробуй сам уговорить Джэн, ято тут ни при чем. Все, что у меня есть, все в ее распоряжении, где бы она ни была, да она и сама это знает.

–Но ведь это только разумно, как ты не видишь?

Он остановился, пораженный выражением ненависти, блеснувшим в глазах Дорин, повернулся и снова присел на краешек постели Джэн, склонившись к ее лицу и осторожно положив руки ей на плечи.

–Послушай, детеныш,– голос его прозвучал хрипло,– я хочу только, чтоб ты поправилась, ясно? И я это для себя делаю, а не для когонибудь, ясно? Да, да. Я именно такой подонок и есть, каким меня Дорин всегда считала.

Джэн смотрела ему прямо в глаза, и губы ее тронула слабая улыбка, от которой у него сжалось сердце.

–Если бы мы были с тобой помолвлены, то никакого бы шума не было оттого, что я за тебя плачу, а раз у нас не было этой драгоценной помолвки и разных там подписей и печатей, то вы все от меня нос воротите,– он остановился и перевел дух.– Так вот знай, что, насколько это меня касается, можешь считать, что мы все равно что помолвлены.

Джэн замерла, как будто перестала дышать.

Джэн смотрела ему в глаза, улыбка сошла с ее губ, и слезы, наполнившие глаза, стекали теперь по ресницам.

–Не думал, что придется делать вам предложение именно в такой форме, мисс Блейкли.– Он с трудом заставил себя пошутить, чувствуя, как у него сдавило горло, защипало глаза.– Но я, так или иначе, собирался сделать это в ближайшее время.

Дорин поднялась и вышла в кухоньку. Барт слышал, как с хлопком вспыхнул газ, потом загремел чайник.

–Джэн, чудная моя, так давай считать, что мы помолвлены, правда?

Слова повисли гдето в пространстве. Джэн казалось, что она слышит, как они, натягиваясь, гудят, словно телеграфные провода на ветру. Джэн вытерла слезы тыльной стороной ладони, и улыбка снова тронула ее губы. Она долгим взглядом посмотрела на него, как будто стараясь проникнуть ему в душу, потом губы ее зашевелились, и прозвучал тихий, но решительный ответ:

–Нет.

Барт на мгновение был ошарашен. Потом он обрушился на них обоих. Он умолял. Он упрашивал Дорин помочь ему. Но в самой Джэн была какаято упрямая решимость, которая совсем обескураживала его. Да и Дорин уговаривала сестру нехотя, без воодушевления. Наконец они пришли к компромиссному решению. Джэн согласилась, что глупо было бы ждать три месяца, пока освободится место в бесплатном государственном санатории, и потому она разрешит Барту оплатить ее пребывание в платном, но никакой помолвки у них не должно быть, никаких обязательств, никакой ответственности, от которой он не мог бы освободиться в любую минуту, он брать на себя не будет.

Когда наконец они договорились обо всем, он опустился на краешек ее постели совершенно обессилен ный.

–О боже, никогда не думал, что так трудно уговорить девушку узаконить свои отношения с мужчиной и стать честной женщиной.

Джэн улыбнулась ему улыбкой, полной нежности и любви. Барт нагнулся, чтоб поцеловать ее, но она отвер нулась.

–Тебе нельзя целовать меня – это опасно.

–Это чертовски опасно,– он прижался губами к ее губам,– если хочешь знать, это как взрыв бомбы.