Глава тридцать шестая

Ранним декабрьским утром Барт подогнал машину к высокому дому в начале шоссе Элизабет Бэйроуд. Он сдвинул кепку со лба и подставил лицо свежему ветерку, дувшему с залива. Потом закурил сигарету и откинулся на сиденье. Теперь можно немного подышать. Он надеялся, что пассажирка его не выйдет раньше чем через полчаса. Это была богатая старая вдова, которая постоянно нанимала одну из их машин, отправляясь за покупками, и всегда опаздывала при этом. Он с завистью подумал о пятикомнатной квартире, которую она занимала одна с тремя китайскими мопсами. Вот бы Джэн в эту квартиру, из окон которой открывался такой вид!

Он выкурил уже половину сигареты, когда его окликнули. Он резко обернулся, и мысли его вдруг повернули на сто восемьдесят градусов – впервые за эти месяцы он подумал о Магде. У него не бывало сейчас ни времени, ни желания думать о Магде. Он обернулся, испытывая какоето чувство вины. Лицо девушки, смотревшей на него с мостовой, показалось ему знакомым, но где он его видел, он не мог припомнить. Карие глаза лукаво сверкнули на него изпод коротко стриженных рыжеватых кудряшек.

–Не узнаете?

–Простите, но…

–Помните Линду? Я была с Джэн в Локлине.

–Это та Линда, со стрептомицином?

–Та самая.

–Боже правый!– Барт смотрел на нее в изумлении.– Никогда бы не узнал вас. Вы так изменились!

–Полагаю, это комплимент?

–Ну конечно.

–А как Джэн?

–Не особенно хорошо.

–О,– Линда прикусила губы.– А где она?

–За углом, в квартирке на Казуэлстрит. Мы поженились.

–Ну да?

–Да, поженились. Сестра ее – вы помните Дорин?– ну, так у нее тоже чахотка, и она в госпитале Конкорд. Так что мы с Джэн остались одни.

Линда восхищенно покачала головой.

–Ну, просто преклоняюсь. А какой у вас адрес?

Барт сказал адрес и добавил извиняясь:

–У нас комнатенка так себе.

–Да черт с этим! Как вы думаете, она мне обрадуется?

Барт просиял.

–Вы зайдете? Это было б замечательно. У нас сейчас дела довольно паршиво идут, и она просто духом воспрянет, когда увидит, как вы поправились.

–Так я прямо сейчас и зайду. Вы уверены, что там больше никого нет дома?

Барт покачал головой.

–Что вы! Это было бы слишком хорошо!

Линда положила ему на руку свою загорелую ручку.

–Не огорчайтесь, я знаю, как это бывает. Я тоже поста раюсь сделать что можно.

Барт с благодарностью взглянул на нее.

–О, я в этом уверен!

Его пассажирка медленно спускалась по ступенькам, натягивая перчатки. Толстенький мопс неистово скакал рядом с ней. Барт поправил фуражку и выпрыгнул, чтобы открыть ей дверцу.

–Войдите!– крикнула Джэн, услышав легкий стук в дверь. Сердце ее заколотилось сильней, а висках заломило. Не нужно было Барту ругаться с хозяйкой, особенно теперь, когда она одна на целый день остается. Но это была не хозяйка. Джэн удивленно смотрела на улыбающееся лицо вошедшей.

–Привет, Джэнни, детка!

–Ой, Линда! Как ты сюда попала?

–Я встретила Барта, и он мне все рассказал. Ну, поздрав ляю! Парень у тебя замечательный.

Она нагнулась и горячо расцеловала Джэн.

–Но скажи, Линда! Ты так чудесно выглядишь. А что…

Линда засмеялась. Но не прежним хриплым смехом, а легко и радостно.

–Я не знаю, что тут подействовало – лекарство, или то, что денег не осталось, или еще чтонибудь, а только я стала ходячим чудом, о которых иногда рассказывают доктора, и – видит бог!– им я и собираюсь оставаться.

Джэн вглядывалась в ее веснушчатое лицо.

–Ты выглядишь просто чудесно! Я бы ни за что тебя не узнала.

–А как у тебя дела? Я слышала, ты ждешь очереди в бесплатный санаторий.

–Да. Надеюсь, что уже немного осталось. А то Барту так тяжело приходится.

–Да и тебе тоже не сладко.

–А тебе, Линда, тебе долго пришлось ждать?

–Всего восемь недель. Когда я выписалась из Локлина, я была уже без копеечки, так что сразу встала на очередь, и, когда достаточно народу вымерло, я получила место в Спрингвейле.

–Говорят, это ужасное место, и всетаки ты поправилась.

–Да, поправилась, Джэн. Правда, не знаю, насколько дело тут в психологии,– лицо ее вспыхнуло под веснушками и стало совсем миловидным.– Я там встретила одного парнишку, тоже чахоточного, и он в меня влюбился, а это замечательно поднимает дух. У меня раньше была довольно паршивая история, и я приняла ее близко к сердцу. Видишь ли, когда я в первый раз заболела, мой дружок меня бросил.

–О Линда! Если бы я тогда это знала!

Линда пожала плечами.

–Это одна из причин, почему я и пришла к тебе сегодня: я хочу извиниться за некоторые свои высказывания там, в Локлине. Я была такая свинья! Нет, нет, не спорь!.. Я сама это знаю. Я иногда бываю такой скотиной, и я завидовала, ох, как смертельно я тебе завидовала! А теперь я вышла замуж и снова стала человеком. Через пару недель мы оба отправляемся в туберкулезный городок в Пиктон Лейкс.

–Но… – Джэн резко одернула себя. Все это казалось ей таким безрассудным: оба они под вечным страхом болезни, висящей над ними. И не на кого опереться! Голос ее задрожал: – Я страшно за тебя рада.

–Да я и сама тоже рада. И я хотела сказать тебе: помоему, твой Барт просто замечательный.

Глаза Джэн наполнились слезами.

–Ты даже представить себе не можешь, какой он замечательный! И часто я чувствую себя виноватой оттого, что я лежу вот так, ничего не делая. Он такой хороший, у него душа такая широкая, а я… я только и делаю, что держу его на привязи, как в тюрьме.

–Чепуха!– Линда потрепала ее по плечу и живо вскочила с места.– Поверь мне, ни одного мужчину не удержишь на привязи, коли он сам того не хочет. А теперь я приготовлю нам поесть. Я ведь знаю: тебя небось держат на кашке, так что я забежала в пару магазинов и разорилась на целую кучу всяких острых и неудобоваримых штук вроде твердо копченых кол басок, маринованного лука, мороженого с карамельным кремом, картофельного салата, торта «безе» и еще… Но, черт, куда же они задевались?..– Она шарила в своей плетеной сумочке.

–У меня просто слюнки текут.

–Ага! Вот они! Тут у меня две чудесные булочки с кремом. Ну, черт возьми, мы с тобой сейчас пир на весь мир учиним.

–Ну, Линда, ты просто как в воду глядела! Мне уж так опротивели все эти «полезные» вещи.

–Кому ты рассказываешь! Тебе для души нужна пища, а не только для тела.

–Ты о Бетти чтонибудь слышала?

–Да, она в Рэндуике. Ее лечат бронхоскопией.

–Какой ужас!

–Довольно паршиво. Я ее на прошлой неделе видела. Она совсем как привидение стала!

–И есть надежда?

–Была бы, если б она туда сразу после Локлина отправилась, но у них тогда денег больше не было, и ей пришлось ждать полгода – старая история.

Линда взяла в руки корзину.

–Ну, а теперь за еду! Я помираю с голоду.

После обеда Линда попросила:

–Расскажи о своей сестре. Как она поправляется?

Джэн прочитала ей последнее письмо Дорин. Оно было полно медицинских описаний и терминов. В письме говорилось о ее анализах. О пневмотораксе. О группе докторов, которые проводят у них специальные исследования. О ее поправке. Дорин поправлялась замечательно.

Линда утешала Джэн. Она была уверена, что Дорин поправится скоро. У ее мужа приятель лежал в Конкорде. Так тот рассказывает, что это райское место для туберкулезника.

Посещение Линды приободрило Джэн. Она оживленно рассказывала о нем Барту во всех подробностях, и глаза ее сияли при этом, как в былые дни.

–Линда совсем переменилась. Она больше не кажется… – она помялась,– не кажется ни такой озлобленной, ни безнадежно больной.

Барт присел на кровать к Джэн и, обняв ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. История Линды на него тоже подействовала ободряюще.

Линда заходила еще несколько раз и каждый раз приносила с собой надежду и бодрость. Когда они с мужем собрались уезжать, она, прощаясь с Джэн, взяла ее за подбородок и, заглянув в глаза, сказала:

–Выше голову, Джэнни, детка! Вспомни, ведь год назад казалось, что я куда безнадежней, чем ты, и к тому же я куда меньше тебя знала, зачем мне жить.