Глава тридцать четвертая
Глава 34
I
Назавтра в обеденный перерыв Дорин снова была в кабинете врача. Она сидела, неловко выпрямившись, на краешке стула и собиралась с силами, чтоб выслушать все, что он ей скажет. Он поднял на нее взгляд, и его морщинистое лицо скривилось в дружелюбной улыбке.
–Ну, ну, не нужно так волноваться!
Она нервно глотнула.
–Я больна, да? У меня…
–Да, есть небольшое туберкулезное поражение в нижней доле правого легкого.
Дорин стукнула по столу кулаком.
–Так почему же мне раньше ничего не сказали? Почему другие врачи меня на рентген не отправили? Я гинею за гинеей тратила, когда ходила на приемы к доктору Мёрчисону Лейду, чтобы с ним о Джэн поговорить. Почему же он мне не сказал, что мне тоже следует снимок сделать? Это подлость – вот это что! Подлость!
Резкий окрик врача остановил начинавшуюся истерику.
–Выслушайте меня, мисс Блейкли,– сказал он спокойно и твердо,– выслушайте и не впадайте в панику. У вас нет причин впадать в панику.
–Вам хорошо говорить: нет причин,– голос ее снова зазвенел.– Сначала Джэн. Теперь я. Нам не на что больше надеяться?
–Есть, и очень много,– голос врача звучал сухо, бес страстно.
Она резко встала и пошла к дверям. Когда она взялась за дверную ручку, он остановил ее.
–Вернитесь, сядьте сюда и выслушайте.
Она остановилась, борясь с душившими ее рыданиями, потом овладела собой, медленно вернулась и села на место.
–Простите… Со мной обычно этого не бывает. Но такое потрясение, и я так о Джэн беспокоюсь.
–Надо разок побеспокоиться и о себе для разно образия, дитя мое. Вы, кажется, говорили мне, что служили в армии, так ведь?
–Да, я была в женской вспомогательной службе – ABAC.
–Ну, тогда вам повезло.
–Не вижу, что тут можно назвать везением.
–И всетаки вам повезло,– подтвердил он,– если принять во внимание ваши обстоятельства. Государство в двадцать четыре часа поместит вас в госпиталь Конкорд, и вы получите бесплатно самое лучшее лечение.
–О!– Ее нервно напрягшееся тело чуть расслабилось.– Вы хотите сказать, что мне не придется месяцами ждать места?
–Вам даже пару недель ждать не придется или хотя бы несколько дней. Идите домой, собирайте вещи и отправляйтесь туда, а через шесть месяцев…
–Нет!– Дорин протестующе подняла руку.– Не говорите мне про шесть месяцев. Я слишком часто о них слышала, и я уже знаю, что это ложь, которой утешают больных.
–Но это не ложь. На вашей стороне все, плюс еще, если не ошибаюсь, довольно решительный и твердый дух в сочетании с таким характером, как ваш.
Он улыбнулся, желая подбодрить ее.
–Так всегда говорят, а посмотрите на Джэн.
–У вашей сестры совсем другое дело. У нее болезнь не захватили на ранней стадии, и, насколько я понял из того, что говорил мне ее жених, у нее с первого дня болезни были одни только огорчения! У вас же лечение будет начато вовремя, и вам не придется беспокоиться о финансовой сто роне дела.
–Вас послушать, так все очень просто получается.
Врач покачал головой.
–Один знаменитый специалист по туберкулезу сказал както, что успешное лечение этой болезни зависит от двух факторов: от характера человека и его чековой книжки. Насколько я могу судить, первое у вас есть, а вашей чековой книжкой, пока это нужно, будет служить благо дарное отечество.
Дорин почувствовала, что слезы щиплют ей глаза. Ей стало легче, словно ктото снял тяжесть с ее плеч. Если то, что он говорит, правда, ей не о чем беспокоиться. Но тут на нее снова нахлынули мысли о Джэн.
–А что будет с Джэн?
–О ней вы не беспокойтесь. Мы уж тут сами чтонибудь придумаем. Она сейчас шестая по списку, и ей недолго еще придется ждать места. А вы окажете ей добрую услугу, если отправитесь в госпиталь как можно скорее, желательно на этой же неделе.
II
Закончив все приготовления, Дорин позвонила Барту.
Он долго оторопело молчал, потом она услышала только одно слово: «Боже!» Разглядывая каракули на грязных стенах телефонной будки и ожидая, что он скажет ей, она подумала, что он испугался не только за нее. И с горечью она стала размышлять, насколько он беспокоится сейчас о ней, а насколько – о Джэн и о самом себе.
–Ты уже сказала Джэн?
–Еще нет, но придется сказать, как только вернусь домой.
–Для нее это будет настоящим ударом. А ты никак не могла бы подождать, пока она в санаторий уедет? Раз она шестая на очереди, теперь уже недолго.
–Да, теперь недолго. Я и предложила подождать, но врач сказал, что ехать нужно сейчас же, к тому же следует подумать о пенсии и прочем.
–Да, конечно. Я все понимаю, Дорин. Сейчас пора поду мать и о тебе.
Она холодно улыбнулась про себя. Он говорил громко, с деланной сердечностью.
–Собирай вещи и не беспокойся. Я, как освобожусь, сразу же зайду к вам, и к тому времени я постараюсь при думать что-нибудь.
Дорин безрассудно истратила пять фунтов, которые выдали ей в дополнение к жалованью в конторе, когда она заявила об уходе. Она купила хорошенькую ночную рубаху на лето для Джэн, коекакие самые необходимые вещи для себя и вскоре заметила, что деньги на исходе. Врач сказал, что как только она ляжет в госпиталь, она начнет получать пенсию. Ей даже не верилось, что она будет получать четыре фунта десять шиллингов в неделю, в то время как Джэн приходилось довольствоваться такой мизерной сум мой: как бы там ни было, оказывается, в ее службе в армии была хоть какаято светлая сторона.
Наконец Дорин отправилась домой, поднялась по ступенькам, направилась к двери через вестибюль, и свер тки в ее руках, казалось, с каждым шагом становились все тяжелее.
В двери она ворвалась с шумным возгласом:
–А нука взгляни на Санта Клауса!
Джэн от изумления широко открыла глаза.
–Так рано, Дор!
–Ты посмотри, что я купила тебе!
Дорин присела на краешек постели и стала разворачивать ночную рубаху, купленную для Джэн.
–Ой, Дор! Зачем же?– Джэн любовно перебирала рубаху в пальцах.– Такая красивая! У меня такой никогда не было, но ведь она дорогая, Дор. А что у тебя еще?
Джэн показала на второй, большой пакет.
–Да тут коечто для меня,– медленно проговорила Дорин.
–Вот это правильно. Я давно говорила, что тебе нужно сделать чтонибудь новое. Но дайка я погляжу.
–Не нужно.
Дорин смотрела на свою крепкую смуглую руку, темневшую на прозрачной ручке Джэн, на которой видна была каждая косточка, каждая синяя жилка просвечивала сквозь кожу.
–В чем дело?– Джэн взглянула на сестру, и в глазах у нее появился страх.– Ты ведь никуда не собираешься уезжать, ведь нет же, Дор?
–Собираюсь. О нет, я вовсе не собираюсь бросать тебя, глупышка!
Дорин замолчала, ободряюще похлопала Джэн по руке и продолжала:
–Джэн, обещай мне, что не будешь расстраиваться. Мне необходимо уехать, Джэн, детка милая! И ради нас обеих не нужно расстраиваться!
Джэн смотрела на сестру, и в глазах ее все ясней проступало страшное подозрение.
–Куда ты едешь?
–Я еду в Конкорд, в военный госпиталь. Понимаешь…
Выражение ужаса проступило на лице Джэн.
–Неужели и у тебя…
Дорин кивнула.
Джэн обхватила ее руками.
–Нет! Нет! Только не это, Дор!
Сестры плакали, тесно прижавшись друг к другу.
III
Барт закрыл за собой дверь и остановился в темноте, глядя на две плачущие фигуры. Он включил свет.
–Привет, девчонки! О чем весь этот шум?
Сестры смущенно разжали объятия и взглянули на него покрасневшими от слез глазами. Джэн протянула ему руку.
–О Барт!
–Да, я знаю об этом.– Он нагнулся и поцеловал Джэн.– Дорин звонила мне, вот я и освободился пораньше. И хорошо сделал, а то бы вы тут плакали и плакали без конца. Ты что же, не знаешь, что тебе вредно плакать?
Они молча утерли глаза. Барт прикрыл дверь и, подойдя к ним ближе, приподнял их головы.
–Хорошенькая парочка, нечего сказать! Нельзя на пять минут вас одних оставить, чтобы вы не нарушили указаний врача.
–Барт, Дорин уезжает в Конкорд.
–Конечно, она поедет в Конкорд, и ей чертовски повезло, что у нее все так просто обошлось.– Барт повернулся к Дорин.– Когда ты едешь?
–Они хотели, чтоб я поехала завтра, но я просила, чтоб подождали хотя бы до понедельника.
–Хорошо,– Барт улыбнулся, но взгляд его стал еще мрачнее.– Тогда у нас есть время, чтобы все подготовить к свадьбе.
–К свадьбе?
Джэн непонимающим взглядом смотрела на него.
–Конечно, к свадьбе. Не думаешь же ты, что я смогу въехать сюда и принять на себя обязанности Дорин по дому, прежде чем сделаю тебя замужней женщиной, как положено по закону. Да эта старая волчица, твоя хозяйка, напустит на нас целую свору сыщиков из полиции нравов.
–Нет, Барт! Я не могу допустить, чтоб ты на это пошел!
–Но ты ведь не можешь запретить мне этого. Я на тебя в суд подам за нарушение обещания. Поэтому утритека лучше глазки, высморкайтесь, и приступим к делу побыстрому. Я принес отбивные и бутылочку пива, так что начнем с предсвадебного ужина.
IV
Невесту обряжала сестра Даггин. Она принесла кусок домотканого кружева изумительной красоты на фату и украсила всю комнату розами, явно сорванными гдето в загородном саду. Она одела невесту в новую рубашку, купленную Дорин, и изящную кофточку, подаренную Джэн миссис Карлтон перед отъездом из Пайн Риджа. Накануне она помогла Джэн вымыть голову и велела Дорин уложить ей волосы, заявив, что для невесты просто недопустимо носить косички. Сейчас волосы у Джэн рассыпались по плечам, сверкая сквозь прозрачную вуаль. И, глядя на блестящие глаза Джэн, на яркий цвет ее лица, невозможно было поверить, что она болеет или вообще когданибудь болела.
Обряд совершал батальонный священник. Вообщето Барт нравился ему, но как священник он его не одобрял. Он всегда язвительно отзывался о людях, которые прибегают к церкви, когда приходит время вступать в брак или умирать, но, выслушав историю Барта, он пришел без всяких возражений, нарушив для этого распорядок своего до отказа заполненного делами дня. Это был низенький человечек, наделенный от природы языком хлестким, как удар бича, обескураживающим чувством юмора и подвижническим жаром – хоть крестоносцу впору,– с которым он убеждал паству своего прихода, расположенного в городских трущобах, в том, что война еще не была выиграна в тот день, когда прозвучал последний выстрел. За три года, что он провел с войсками во время войны в джунглях и во время кампании по прочесыванию островов, ему пришлось видеть немало тяжелых зрелищ, но сейчас даже у него запершило в горле, и ему пришлось несколько раз откашляться прежде, чем он начал службу.
Они отодвинули кровать Джэн от стены, и Дорин стояла возле нее наготове, чтобы принять букетик из крошечных пунцовых роз и папоротника, приготовленный сестрой Даггин. Для Дорин, печально стоявшей рядом в своем прошлогоднем платьице, во всей этой церемонии было только страдание, только нескончаемая мука от мысли о том, что предстоит еще пережить этим двум самым дорогим для нее в мире существам.
Сестра Даггин стояла подле Дорин. Ее высокая, полная достоинства фигура застыла в белой накрахмаленной сестринской форме, в длинном коричневом плаще и круглом сестринском чепце, прямо стоявшем на ее голове.
Чилла настаивал на том, что он будет шафером жениха, и вот теперь он тоже стоял рядом с Бартом, нервничая и чувствуя себя неловко в летней солдатской форме, которую до блеска нагладила ему мать, в ремнях и крагах, на которые младшие Райэны навели невероятный лоск. Ему было не по себе, язык его отчегото словно прилип к гортани, и каждый раз, когда он поднимал взгляд на Джэн, у него комок застревал в горле.
Священник испытующе взглянул на Барта, застывшего у постели по стойке «смирно» в своей защитной рубашке и военных брюках. «Ты постарел на десять лет,– подумал священник,– и хотя я не скажу тебе этого, Темплтон, но то, что ты делаешь сегодня, требует больше мужества, чем атака, что ты вел на дот в Финшафене. Тут тебе понадобилось мужество иного рода, и, да простит мне господь, я никогда не думал, что оно у тебя есть». Вслух он произнес только: «Все готово?» – и начал свадебный обряд.
И, повторяя знакомые слова молитвы, он думал про себя: «О боже, в милости и сострадании своем, вознагради этих двух молодых людей за их любовь и верность. Не допусти, чтобы мучения их оказались напрасными».
Сестра Даггин сложила покрасневшие от работы руки: «О пресвятая матерь божия, дай этим детям благословение свое. И если будет на то святая воля господня, верни здоровье этой милой девочке, чтоб они могли узнать и изведать всю полноту любви своей».
Подружка невесты взяла букет. Чилла широким жестом вынул кольцо и с облегчением расплылся в улыбке оттого, что эта ужасная ответственность свалилась, наконец, с его плеч.
Барт поднял худенькую руку Джэн и надел ей на палец свадебное кольцо рядом с единственным бриллиантиком ее обручального колечка. Джэн взглянула на него, и лицо ее преобразилось. Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга. Барт поднял ее руку и крепко при жал к губам. Священник прокашлялся, служба продол жалась.
Священник не помнил такого веселого свадебного обеда.
Миссис Райэн прислала торт, который она чуть не до утра держала на льду. Папаша Райэн, услыхав, что обед будет «сухой», прислал бутылку сидра и на всякий случай, чтоб не ошибиться, вторую бутылку – пива. Священник согласился, что жалко будет, если пиво пропадет зря. Они пили за счастье друг друга, и когда провозгласили тост за жениха и невесту, Барт сел на край постели Джэн и, обхватив ее за плечи, прижал к себе.
В порыве воодушевления Чилла, который теперь был и душой и телом предан Джэн, протянул к ней стакан и сказал:
–Ваше здоровье, миссис Темплтон!
Наступило неловкое молчание, потом все разу поспеш но заговорили. Чилла был так смущен, что ретировался в кухню, и только когда Дорин пришла за ним и стала грозить ему всевозможными карами, если он и впредь будет вести себя так поидиотски, его удалось выманить из кухни. И Чилла тут же влюбился в подружку невесты, что всегда происходило с ним на свадьбах.
Наконец сестра Даггин взглянула на часы и восклик нула:
–Ну, мне действительно пора бежать! У меня еще столько дел.
Священник взглянул на часы и обнаружил, что он уже опоздал на следующее деловое свидание.
Они вместе вышли по ступенькам на узкую грязную улочку, где в просвете меж высокими стенами нещадно палило полуденное солнце.
–Какая трагедия!– не выдержал священник.– Какая трагедия, когда молодая красивая девушка лежит вот так…
–Она очень счастлива,– голос сестры Даггин звучал тихо, глаза ее затуманились слезами.
–А есть у нее надежда поправиться?
Сестра в отчаянии махнула рукой, обтянутой перчаткой.
–Если бы она была в санатории, я могла бы сказать «да». Когда она только вернулась домой, вполне можно было надеяться на выздоровление, даже после того обострения, что у нее было, но с тех пор она уже много недель как лежит взаперти в тесной, плохо проветриваемой комнатке, почти весь день одна и все время терзается из-за того, что нет денег, что она в тягость своим… – сестра глу боко вздохнула.
–Это не только трагедия, это преступление.– Священник сурово сжал губы.– В такой стране, как наша, где солнца и свежего воздуха больше, чем где бы то ни было, девушка умирает от плохого ухода – от того, на что, кажется, по следняя тварь божия имеет право!
Сестра Даггин медленно кивнула.
–А деньги идут на войну!– В голосе священника зазву чала горечь. Он протянул руку сестре:
–Рад, что познакомился с вами, сестра.
–Я тоже. Да благословит вас господь!
Он глядел вслед ее высокой худощавой фигуре, поднимавшейся по узкой улочке, и сердце у него изнывало от гнева при мысли о бесконечности этой борьбы, борьбы против страданий и бесчеловечности.
