Глава тридцать вторая

Машина Магды поджидала его у вершины холма. Барт заметил ее слишком поздно, а заметив, остановился в нерешительности и стоял, глядя на Магду, пока она не указала ему на место рядом с собой. Он неохотно сел. Иначе поступить он не мог, во всяком случае здесь, где с полдюжины солдат, вышедших вместе с ним из военного городка на улицу, теперь высунулись из трамвая, чтобы посмотреть, что же будет дальше.

Магда тронула машину и только спустя некоторое время заговорила.

–Ну, тебе нечего сказать в свое оправдание?

Барт смотрел прямо перед собой, испытывая одно временно и озлобление и чувство вины.

–Я собирался связаться с тобой,– заговорил он, наконец, извиняясь,– но в последнюю неделю или около этого както получилось, что я не мог.

–Неделю или около этого! Прошло три недели с тех пор, как мы виделись в последний раз, и ты даже не позвонил ни разу. Ну и подонок же ты!

–Ты прости, Магда, но, знаешь, с тех пор как мы виделись, случилось много всякого.

–Да уж видно!– угрюмо сжав рот, она гнала машину по улицам.

–Ну, ну, не лезь в бутылку,– сказал он, пытаясь говорить как можно небрежнее.

–Не лезь в бутылку! Хотела бы я видеть женщину, которая бы не лезла в бутылку на моем месте!

–Послушай!– Он повернулся к ней.– После нашей последней встречи Джэн страшно заболела. Понимаешь?

–Да?– Она немного замедлила ход машины.– Это правда?

–К сожалению, правда. Так заболела, что хозяйка выкинула ее из санатория, потому что мы не могли платить еще девять фунтов дополнительно за специальную сиделку.

–Не может быть!

–«Не может быть» – ты говоришь, и тем не менее это факт.

–Куда ты забрал ее?

–Пришлось забрать ее домой на время, пока не ос вободится место в государственном санатории.

–Домой, это в ту самую сырую конуру на Кроссе, где она жила с сестрой?

–Вот именно.

–Но ведь это ужасно, Барт!

–Что и говорить.

–А скоро место в санатории освободится?

–Не раньше, чем умрут тринадцать человек, стоящих впереди нее.

–О!– Магда подкатила машину к тротуару у разворота возле Сентенниалпарк. Она обернулась на сиденье и смотрела на него, не снимая руки с баранки и постукивая по ней отполированными ноготками.– Ты хочешь сказать, что ты и в самом деле забрал девочку из санатория только потому, что у тебя денег не было?

–А разве это недостаточно веская причина?

–Так почему ж ты не пришел ко мне, ты же знаешь, что я смогла бы тебе одолжить?

–Я знаю, что я должен благодарить за это предло жение, но я этого просто не мог сделать.

–Разреши всетаки узнать, почему?

Барт неловко поерзал на сиденье, потом вынул сигареты и, зажав машинально две сигареты в губах, прикурил и передал ей одну. Заметив, как дрогнули уголки ее губ, когда она взяла сигарету, он покраснел.

–Но ведь это так понятно.

–Помоему, это просто ерунда.

–Все равно, даже если б мы и смогли платить за специальную сиделку, вряд ли еще хозяйка согласилась бы держать там Джэн. Она сказала, что санаторий – это не больница, и когда пациенты заболевают, так что не могут сами за собой ухаживать, их выписывают. И не только Джэн, но и любого другого,– она к ним ко всем так же относится.

–Правда? И это все в 1947 году нашей эры!

–Так что видишь, в чем дело,– продолжал Барт,– вначале Дорин и я просто с ума сходили, а с тех пор, как Джэн дома, у меня ни минуты свободной.

–А кто за ней ухаживает?

Барт снова неловко поерзал на сиденье.

–Ну, Дорин делает все, что может, а днем заходит сестра милосердия – моет Джэн и убирает комнату, и я захожу, чтоб передышку дать Дорин.

Магда глубоко вздохнула и покачала головой с молчаливым, но нескрываемым презрением к его глупос ти.

–Все это очень благородно и романтично, но, помоему, ты все же ведешь себя, как дурачок, если только, конечно, ты действительно заинтересован в вы здоровлении этой девочки.

–Верь или не верь, но только мне ничего на свете так не хочется, как этого.

–Да я верю, но только вы чтото, помоему, все не так делаете. И вот сейчас, если б ты мне позволил дать тебе денег, уверена, мы могли бы устроить ее куданибудь. Я ничего не знаю, чего бы нельзя было за деньги устроить, и бьюсь об заклад, если заплатить как следует, мы бы меньше чем за неделю смогли Джэн в больницу устроить и обеспечить ей хороший уход.

–Спасибо тебе и все там такое, но только это невозможно.

–А почему невозможно?

Барт пожал плечами.

–Вопервых, Джэн захочет знать, откуда деньги. И вовторых, я никогда не смогу их тебе вернуть.

–Что касается второго, то мой муж загребает деньги лопатой, и единственное, что я могу сказать в его пользу, так это то, что он человек щедрый и никакого отчета у меня не спрашивает. Что же до Джэн, то, конечно, вам с Дорин нужно будет сочинить какуюнибудь историю о сердобольной старой благотворительнице.

Барт колебался. Никогда не узнает Магда, как хотелось ему согласиться на ее предложение. Мысль о том, что Джэн можно будет поместить куданибудь, где за ней будут понастоящему ухаживать, о том, что он сам освободится от гложущего беспокойства за нее, омрачающего всю его жизнь,– эта мысль была для него большим искушением. И он знал, что ему никогда не придется возвращать Магде долг, во всяком случае не деньгами. Перспектива, которая открылась перед ним, была такой соблазнительной, такой осязаемо доступной, что отказаться от этого предложения казалось сейчас не только глупым, но и преступным. Мужу Магды так легко достаются деньги – он никогда и не заметит этого расхода, не заметит его и Магда. Денег у них куры не клюют. А шансы на выздоровление Джэн сильно воз растут, и для Дорин это будет огромным облегчением. Она выглядит такой измученной. Да и для него самого это тоже будет облегчением. Будет ли? А чего захочет Магда взамен?

Он поднял глаза и увидел, что она смотрит на него с горячей настойчивостью, увидел в ее глазах блеск, который он так хорошо знал, увидел ее полураскрытый рот, слегка вздрагивающую полную нижнюю губу. Незачем спрашивать, чего захочет Магда. Ответ можно прочитать у нее на лице.

–Ты настоящий друг, Магда,– сказал он,– и я ценю это. Но только так ничего не выйдет. Я просто не смогу взять у тебя деньги.

Она сжала челюсти и надавила на стартер.

–Идиот – вот ты кто!

Машина рванулась на повороте, и сквозь зелень парка неясно замерцало озеро.

Он равнодушно смотрел на нее, удивляясь, куда девалась ее прежняя неотразимая притягательность. И все же ему хотелось установить с ней более спокойные отношения. Ему не хотелось расставаться так. И потом она может быть опасна. Ему вспомнились слова хозяйки о том, что Джэн ждала его на скамье.

–Не думай, что я тебе не благодарен, Магда…

–А, брось!

Они проскочили, едва не задев другую машину.

–Да нет, это правда. Ты была настоящим другом.

–Предупреждаю, если ты еще чтонибудь скажешь в этом роде, ты больше не вернешься живым к своей Джэн, так что поосторожнее. И подумать, что ты обрекаешь девчонку мучиться в этой адской дыре только потому, что считаешь унизительным у меня деньги взять, и еще притворяешься, что любишь ее.

–Я не считаю унизительным. Ты же знаешь.

–Ну так что же? Ха, все вы в определенный момент полны всяких высоких мыслей и готовы на самопожертвование, но надолго ли хватает этого?

–Да вовсе не в этом дело. Просто я понастоящему понял, как много для меня значит Джэн, и, откровенно говоря, больше не собираюсь ничем рисковать.

Магда недобро улыбнулась, обнажив крепко сжатые белые зубы.

–А чем же ты собирался рисковать? Ты знаешь, замуж за тебя я не думаю выходить. Мне не такто легко было устроиться в своем гнездышке, чтобы я из него вылезла даже изза тебя. Но я не понимаю, почему мы оба не могли бы идти своей дорогой. Я никому не принадлежу. Ты мне нравишься, и у каждого из нас есть то, что нужно другому. И никаких обязательств и пут. А какую пользу ты приносишь Джэн своим героизмом?

Барт молчал. Он не мог объяснить этого Магде. И даже если бы объяснил, он был не уверен, что она сможет его понять. Есть вещи, которых Магда ни за что не поймет, так же как он не понимал их когдато.

–Если не возражаешь, я вылезу на Дарликгхёрст.

Магда так резко затормозила, что его кинуло вперед к ветровому стеклу.

–Ты вылезешь здесь и сейчас же.

Он пожал плечами и распахнул дверцу.

–Как угодно.

На мгновение он остановился возле машины. Магда смотрела на него в упор.

–И упаси тебя боже сунуться ко мне еще когда-ни будь! Мне доставит удовольствие захлопнуть дверь у тебя перед носом.

И прежде чем он успел что-нибудь сказать, машина рванулась вперед, обдав его пылью.