Грустный случай
Светлой памяти Виктора Назарова
Осень была на редкость грустной и сырой. Виктор с девяти лет прикованный к коляске, как обычно сидел за столом перед окном и смотрел на небо. Оно было серо-го лубое с низкими облаками. Большие синицы стайками по явились у человеческого жилья и на кормушку были бро шены семячки.
Каждый день Виктора сажали в коляску, а он уже сам катился к столу, за которым любил работать, читать и т.д. Я хорошо помню, как он хотел работать.
Работа была утомительной даже для здорового челове ка, а для Виктора особенно. Его слабые пальцы соприка сались с вредным клеем и к концу дня жутко уставали от напряжения. Работа на дому. Тихо наплывал вечер.
Жизнь в четырех стенах. Одиночество, не смотря на общения с матерью и братом. Маленький Витя с девяти лет заболел остеомелитом тазобедренного сустава. Вместо того, чтобы бегать и прыгать с детьми, он сидел в коляске и читал книжки. Витя любил смотреть на небо, на пролета ющих птиц за оконным стеклом. В душе он был фантазё ром и очень добрым человеком.
На столе стоял телефон—единственный друг, который по-особому соединял его с миром. Телефон неожиданно со единил Виктора с человеком, так же ждущего тепла и люб ви, как и Виктор. То была женщина. Чрезвычайно трудно найти друг друга двух людям на этой планете!
Особенно трудно, если проблемы со здоровьем пере крывают все остальные человеческие проблемы и замо рочки. Как необходимо говорить каждое утро:
“Здравствуй, моя любимая!”
По телефону можно найти друга, любимую. Можно долгие годы плакать, касаясь губами телефонной трубки. Пла кать от жгучей тоски, что нет сил взойти на высокую гору любви и прижать её голову к своему телу. Он переживал за все её дела, за её нездоровье. Она грелась в лучах телефон ного солнышка, мечтала о встрече со своим любимым.
Она была старше его лет на восемь, десять. Жизненно го опыта у неё было больше, чем у Вити, который постоян
но, как ребёнок, жил под строгим присмотром матери.
Витя без памяти влюбился в эту беспомощную женщи ну, которая с трудом передвигалась по своей квартирке и духовно опиралась на него. В этом отношении Виктор был великолепным другом. Они были почти счастливы, оба ме чтали о встречи.
День встречи приближался неотвратимо. Желание уви деть друг друга заслоняло все разумные доводы родных и близких. Чем сильнее их сдерживали, тем сильнее их при тягивало друг к другу. В один прекрасный момент мать сдалась и Витю решили свезти к той, которая с таким не терпением ждёт его. Возможно, пройдёт неделя, другая, пусть даже месяц и Витя вернётся домой. Так думала его мать. Но Виктор не вернулся.
В первый момент он был так счастлив, что не заметил
ни грязных мисок для собак и котов, ни того, что его воз любленная не совсем опрятно одета и причёсана. Его гор дость не позволила ему вернуться домой. Витя перестал звонить друзьям. Перемены в судьбе и обычный быт погло тили всё его свободное время. Сидя в коляске, он приобре тал, наконец-то, свой собственный, жизненный горький опыт.
Я интуитивно чувствовала, что уже никогда не услы шу мягкий добрый голос нашего Вити. Больше всего я пе реживала за его постоянные перевязки на тазобедренных суставах. До переезда он жаловался, что в ранах гной и от этого похоже у него иногда бывает температура.
-“Витенька, будь осторожен с перевязками. Тут нужна особая чистота.”—говорила я, почти заикаясь от волнения
Витенька грустно улыбался:
- “Не волнуйся, я скоро позвоню.”
Я не дождалась его звонка. Через четыре месяца его не стало. Он умер в жутких мучениях. Последние дни были особенно мучительны. Витя никого не подпускал к себе, чтобы делать обычные ежедневные перевязки. Свои жут чайшие раны он прятал под одеялом и молча терпел.
Когда терпение кончилось и началась агония, одеяло было сброшено. Перед глазами испуганной женщины пред стали глубокие раны, полные гноя. Как помочь самому дорогому и любимому человеку, когда он сам так бесжало стно распорядился своей жизнью?
В этот же день его увезли в больницу. Через сутки Вик тор умер. На душе стало холодно, грустно, хотелось кого-то винить, но винить было уже некого. В пустой квартире пла кала одинокая вдова.
апрель 2000г
Каждый день Виктора сажали в коляску, а он уже сам катился к столу, за которым любил работать, читать и т.д. Я хорошо помню, как он хотел работать.
Работа была утомительной даже для здорового челове ка, а для Виктора особенно. Его слабые пальцы соприка сались с вредным клеем и к концу дня жутко уставали от напряжения. Работа на дому. Тихо наплывал вечер.
Жизнь в четырех стенах. Одиночество, не смотря на общения с матерью и братом. Маленький Витя с девяти лет заболел остеомелитом тазобедренного сустава. Вместо того, чтобы бегать и прыгать с детьми, он сидел в коляске и читал книжки. Витя любил смотреть на небо, на пролета ющих птиц за оконным стеклом. В душе он был фантазё ром и очень добрым человеком.
На столе стоял телефон—единственный друг, который по-особому соединял его с миром. Телефон неожиданно со единил Виктора с человеком, так же ждущего тепла и люб ви, как и Виктор. То была женщина. Чрезвычайно трудно найти друг друга двух людям на этой планете!
Особенно трудно, если проблемы со здоровьем пере крывают все остальные человеческие проблемы и замо рочки. Как необходимо говорить каждое утро:
“Здравствуй, моя любимая!”
По телефону можно найти друга, любимую. Можно долгие годы плакать, касаясь губами телефонной трубки. Пла кать от жгучей тоски, что нет сил взойти на высокую гору любви и прижать её голову к своему телу. Он переживал за все её дела, за её нездоровье. Она грелась в лучах телефон ного солнышка, мечтала о встрече со своим любимым.
Она была старше его лет на восемь, десять. Жизненно го опыта у неё было больше, чем у Вити, который постоян
но, как ребёнок, жил под строгим присмотром матери.
Витя без памяти влюбился в эту беспомощную женщи ну, которая с трудом передвигалась по своей квартирке и духовно опиралась на него. В этом отношении Виктор был великолепным другом. Они были почти счастливы, оба ме чтали о встречи.
День встречи приближался неотвратимо. Желание уви деть друг друга заслоняло все разумные доводы родных и близких. Чем сильнее их сдерживали, тем сильнее их при тягивало друг к другу. В один прекрасный момент мать сдалась и Витю решили свезти к той, которая с таким не терпением ждёт его. Возможно, пройдёт неделя, другая, пусть даже месяц и Витя вернётся домой. Так думала его мать. Но Виктор не вернулся.
В первый момент он был так счастлив, что не заметил
ни грязных мисок для собак и котов, ни того, что его воз любленная не совсем опрятно одета и причёсана. Его гор дость не позволила ему вернуться домой. Витя перестал звонить друзьям. Перемены в судьбе и обычный быт погло тили всё его свободное время. Сидя в коляске, он приобре тал, наконец-то, свой собственный, жизненный горький опыт.
Я интуитивно чувствовала, что уже никогда не услы шу мягкий добрый голос нашего Вити. Больше всего я пе реживала за его постоянные перевязки на тазобедренных суставах. До переезда он жаловался, что в ранах гной и от этого похоже у него иногда бывает температура.
-“Витенька, будь осторожен с перевязками. Тут нужна особая чистота.”—говорила я, почти заикаясь от волнения
Витенька грустно улыбался:
- “Не волнуйся, я скоро позвоню.”
Я не дождалась его звонка. Через четыре месяца его не стало. Он умер в жутких мучениях. Последние дни были особенно мучительны. Витя никого не подпускал к себе, чтобы делать обычные ежедневные перевязки. Свои жут чайшие раны он прятал под одеялом и молча терпел.
Когда терпение кончилось и началась агония, одеяло было сброшено. Перед глазами испуганной женщины пред стали глубокие раны, полные гноя. Как помочь самому дорогому и любимому человеку, когда он сам так бесжало стно распорядился своей жизнью?
В этот же день его увезли в больницу. Через сутки Вик тор умер. На душе стало холодно, грустно, хотелось кого-то винить, но винить было уже некого. В пустой квартире пла кала одинокая вдова.
апрель 2000г
